«Загоняли под ногти резачки». Пытки и изнасилования в омской колонии: кошмар – мягкое слово для «семерки»
![«Загоняли под ногти резачки». Пытки и изнасилования в омской колонии: кошмар – мягкое слово для «семерки»](https://glvk.org/foto/articles_foto/173553.png)
«Загоняли под ногти резачки». Пытки и изнасилования в омской колонии: кошмар – мягкое слово для «семерки»
Бывшие осужденные омской ИК-7 из РФ обратились к правозащитникам в надежде на помощь в возбуждении уголовных дел по факту пыток, которым они подверглись в колонии. Они утверждают, что надзиратели и активисты подвешивали их вниз головой, пытали до потери сознания и насиловали, а старший помощник прокурора заставлял есть жалобы.
О подробностях очередного ЧП пишет издание Сибирь.Реалии.
Герои материала просят сохранить их анонимность, опасаясь возможного давления (их имена есть в редакции, как и имена сотрудников колонии, о которых идет речь в статье). Они хотят привлечь к ответственности тех, кто занимался пытками, и добиться для себя статуса пострадавших – для того, чтобы «к тем, кто сейчас сидит в колонии, стали бы относиться по-человечески».
Омская правозащитница, член организации «За права человека» Ирина Зайцева, по ее словам, опросила около десяти бывших сидельцев ИК-7, готовых давать показания:
– То, что я от них услышала, находится далеко за гранью всех понятий о добре, о зле, о человечности. Есть свидетельства, как осужденных раздевали догола, обматывали скотчем и оставляли на несколько суток. Люди ходили под себя, все тело у них затекало. Пытали в ИК-7 холодом, заставляя стоять на тридцатиградусном морозе с семи утра до девяти вечера. Подвешивали вниз головой. Один заключенный провисел так трое суток, у него произошло четыре микроинсульта, после этого он перестал говорить и теперь передвигается на инвалидной коляске. Были случаи, когда осужденного, который просто хотел что-то спросить, заставляли голым ползти по бетонному полу, – говорит Ирина Зайцева.
Сильней кричишь – больше бьют
На сайте омского УФСИН – масса благостных новостных заметок о буднях и праздниках ИК-7, сопровождаемых фотографиями пресс-службы: осужденные участвуют в концертах художественной самодеятельности, спортивных состязаниях, принимают в гости родственников, водят вокруг елки хороводы с детьми, встречают различных проверяющих, слушают познавательные лекции, посещают местную часовню.
![Заключенные ИК-7 в храме на территории колонии eiqrkiqrziqeeglv](https://gdb.rferl.org/08810000-0a00-0242-52b4-08d9cb9b3f89_w650_r1_s.jpg)
Однако пытки и издевательства, по словам бывшего заключенного «семерки» Николая Ульяновского (здесь и далее имена и фамилии героев изменены по их просьбе), начинались уже во время приемки осужденных в ИК-7. Николай находился в омской колонии с февраля 2016 года по июль 2020 года.
– Сотрудники заводили заключенных в помещения, где находились активисты (осужденные, сотрудничающие с тюремной администрацией. – Прим. ред.), и те принимались ломать человека, чтобы он, как овца, блеял и на все был согласен. Сначала мне отбил живот активист по кличке Пономарь, потом другой, Миша из Новочеркасска, сел на меня так, чтобы я встать не мог, а его тезка по фамилии Киселев начал наносить мне удары в область паха, а затем и по горлу, потому что я сильно кричал. Многих ребят на моих глазах избили. Двух осужденных заставили имитировать через трусы половой акт. Еще на приемке стоял заключенный из числа так называемых «обиженных» (низшая тюремная каста. – Прим. ред.) со стоящим членом. И того, кто был не согласен с условиями актива, тыкали лицом в член.
– О каких условиях идет речь?
– Исполнять любые их требования и прихоти, стучать на других, отдавать им передачи, которые буду получать, признаться в преступлениях, которые не совершал. И все, кто поднялся потом в лагерь с карантина, вынуждены были подписать бумагу о сотрудничестве с администрацией. На карантине нас заставляли заправлять кровати на скорость, учить правила внутреннего распорядка, запоминать имена и фамилии сотрудников колонии. Плохо заправил кровать – били и заставляли переделывать заново. Потратил на это больше минуты – били. Не сдал экзамен активу на знание правил или что-то не так понял – снова били.
В зоне я начал писать стихи про то, как этапом приехал в Омск и как над нами издеваются:
Как открылась только дверь,
Появился в форме зверь.
Прорычал: скидай портки,
Вы теперь не мужики.
***
Кто дал вам право издеваться
И страхом зэков наслаждаться?
Сидеть на нарах вы должны,
Но, знать, вы Путину нужны.
Тетради со стихами нашли в личных вещах. За это меня избили и поместили в изолятор. Там я 20 дней стоял в квадрате под камерой. В квадрат – он нарисован на полу – помещаются только ступни ног. Если выйдешь за границы квадрата, тут же придут сотрудники и побьют. Перерывы делались только на еду и на сон. Через 20 суток ноги распухли так, что не влезли в ботинки.
Чтобы жизнь раем не казалась
Николая, поскольку он хорошо рисовал, определили художником-оформителем в клуб.
– Завхозы (помощники начальников отрядов из актива. – Прим. ред.) просили меня иногда рисовать поздравительные открытки. Как-то я нарисовал открытку с сюжетом, который мне «заказали»: стоит активист, у которого день рождения, сотрудник его заставляет взять лопату и пойти работать, а тот говорит, что сегодня он будет отдыхать. Вот, вроде, глупость такая, а вышла мне годом СУСа (строгие условия содержания. – Прим. ред.). Открытку увидел кто-то из сотрудников колонии. На следующий день меня избил хоккейной клюшкой помощник начальника отдела по воспитательной работе ИК-7 Денис В., большой фанат хоккея. Из его кабинета меня привели в отдел безопасности, где другой сотрудник, Дамир Т., отбил мне шею. Наклонил головой вниз и стал наносить кулаком удары по шее, пока я не упал. Это называется «электричка».
![Рождественский полумарафон в ИК-7](https://gdb.rferl.org/08810000-0a00-0242-c5fe-08d9cb9b3f45_w650_r1_s.jpg)
В СУСе, чтобы жизнь раем не казалась, над нами продолжали периодически издеваться. Могли избить, потом заставляли надеть женскую одежду и ходить как женщина или танцевать. Как-то меня и двух моих сокамерников вызвали в кабинет сотрудника Ивана Т., заставили обняться и приседать. А Т. и другой сотрудник, по имени Артем, смотрели на нас и улыбались. Приседали мы больше получаса. До тех пор, пока меня не вырвало.
– С чем еще сталкивались заключенные, находящиеся в строгих условиях отбытия наказания?
– М., бывший начальник ЕПКТ (единого помещения камерного типа. – Прим. ред.), любил не только бить, но и током пытать, со слов многих, кто через него прошел. Причем провода присоединяли к мошонке. И М., я сам это лично слышал, кричал: «Мы сделаем так, чтобы у вас детей не было, потому что от таких ублюдков не должны дети рождаться». В СУСе ребят подвешивали на наручниках. Человек не выдержит, обмочится, а ему потом эти же трусы мокрые на голову надевают.
После СУСа я попал на промку (промышленная зона, где осужденные работают. – Прим. ред.), где разрисовывал лезвия, кинжалы, ножны. У колонии была лицензия на производство сувенирной продукции. Но под маркой сувенирных изделий всяким генералам, омским эфэсбэшникам и героям России делали и боевое оружие: шашки, кинжалы, сабли, кортики. Когда какая-то комиссия приезжала, вход в этот цех заваливали поддонами, а нас оставляли в бараках на весь день.
![Оружие, которое делают заключенные ИК-7](https://gdb.rferl.org/bc5c0000-0aff-0242-26c0-08d9cb9b3f18_w650_r1_s.jpg)
– Инспекции колонии как-то облегчали вам жизнь?
– При любой комиссии или проверке сотрудники были вежливыми, не кричали, активисты улыбались и сами в строй становились. Но Боже упаси на кого-то пожаловаться, потому что как только проверка уезжала,все начиналось заново. В ИК-7 работает конвейер пыток, в котором участвуют и активисты, и сотрудники. Активист ведь сам придумывать не будет, он сделает то, что ему скажут. Среди сотрудников попадались хорошие ребята, но большинство там – фашисты какие-то, а сама колония ничем не отличается от нацистского концлагеря, а может, и превосходит его.
Тебя уносят, потому что сам идти не способен
С самой страшной пыткой, по его словам, Игорь Попов – он отбывал срок в ИК-7 с апреля 2013 по ноябрь 2018 года – столкнулся на карантине.
– Когда нас перевели в карантин, там уже ждали оперативник Петр П. и активисты Ян Рубец, Паша Алмаз, Чичеватов, Зеркин, Шумафов. Самой страшной была для меня пытка пакетами. Тебя ведут в мыльник (помещение, где находятся умывальники и туалеты. – Прим. ред.), бросают на матрас, связывают, садятся на тебя, надевают пакет на голову. Ты начинаешь задыхаться, отключаешься. Они нашатырным спиртом в чувство приводят и снова пакет натягивают… В конце обливают водой и уносят, потому что сам ты идти уже не способен. Был там «опущенный» по кличке Цыган. И случалось, что пакет с головы мне снимали, а он перед моим лицом со спущенными штанами кричал: «Я тебя сейчас изнасилую».
До изнасилования дело не дошло. Чтобы все это прекратилось, я написал три явки с повинной, которые от меня требовали. До заключения я жил в Ставропольском крае. И якобы я, когда еще гулял на свободе, совершил там квартирные кражи. Бумаги отдали операм, а меня вскоре выпустили с карантина в зону. Чисто случайно повезло: пока документы шли, в Ставропольском крае эти преступления раскрыли. И мне не добавили срок.
Я неплохо работаю на станках. Во время распределения я попал к коммерсанту, который арендовал производственные площади на территории ИК-7 и изготавливал металлоизделия, а колония ему предоставляла рабочих. Зарабатывал я у него неплохо, но большую часть зарплаты тратил на покупку бензина для служебных машин сотрудников, на стройматериалы, телевизоры. Мне довольно быстро объяснили, что если я хочу спокойно там работать, то должен колонии пользу приносить. В первый раз я спросил: «А где я возьму вам бензин?» Через 15 минут после этого я «выехал» в изолятор и простоял в квадрате пять дней. Больше не спрашивал.
По работе мне приходилось общаться с активистом Рубцом. Он рассказал мне, что процентов 70 в колонии – «засухаренные». То есть их изнасиловали, но другим заключенным не сказали, поэтому они живут как все остальные. А если начнут «выёживаться», про них все всё узнают. Истязания капо (так иногда называют активистов, которые участвуют в пытках над заключенными. – Прим. ред.) снимали на свои телефоны и планшеты. Видать, у них был какой-то свой архив, и они знали про всех, с кем нехорошо поступили.
![Детский утренник в ИК-7](https://gdb.rferl.org/08810000-0a00-0242-5bb1-08d9cb9b3f2f_w650_r1_s.jpg)
– Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы прекратить пытки в колониях?
– Убрать со своих мест всех, от низа и до верха, потому что в тюремной системе работают больные на голову люди, озлобленные, которые приходят туда не деньги заработать, а выплеснуть свои накопленные с детства обиды на других. Я уже не верю ни в нашу страну, ни в справедливость. Пока у власти вот это вот наше правительство, ничего хорошего не будет.
Бить могли сутками
Андрей Вишневецкий, освободившийся из ИК-7 в июле 2021 года после семи лет заключения, признаётся, что ему даже вспоминать больно о том, что он пережил в колонии.
– Ломать стали с первого дня. Растягивали на решетке, привязывая к ней руки и ноги, избивали. Когда поняли, что безрезультатно, стали делать по-другому: один садился на меня и бил кулаками в грудь, а второй зажимал мой нос и лил мне в рот воду через тряпочку. Вода попадала в легкие, я захлебывался, терял сознание. Еще мне загоняли под ногти резачки – маленькие острые ножички.
Самая ужасная пытка – это пытка током. Мне мочили руки и ноги, один провод закрепляли на икре скотчем, а второй присоединяли время от времени, когда к руке, когда к уху или лицу. В течение трех-четырех часов я мог раз десять потерять сознание. Меня подвешивали вниз головой, за ноги, со связанными руками. Лицо мне тряпками обматывали, чтобы еще и бить при этом. Пытали меня активисты Ян Рубец, Максим Чичеватов, Сергей Кузнецов, Миша Киселев и еще несколько человек, которые жили в карантине и были заточены под это.
А потом меня изнасиловал активист на глазах у сотрудника Ивана Т. В одно мгновение они обесценили всю мою жизнь. Меня знали одним человеком, а вышел я из карантина другим. Не я сломался, не во мне дело. А дело в том, что сделали со мной. Понимаете?
– После этого от вас отстали?
– Нет. В самой зоне экзекуции продолжились. Любая мелочь, которая не понравилась активистам, могла привести к издевательствам и глумлению. Активист решил, что я не вовремя чай иду пить, я ему попытался объяснить, что вовремя. И вот за то, что я с ним типа пререкаюсь, наш отряд выгнали на улицу, облили всем ноги холодной водой и заставили маршировать на 25-градусном морозе.
Когда я вспоминал об УДО, у меня сразу находили какой-то запрещенный предмет и переводили из рабочего отряда в режимный. Бить могли сутками, предварительно связав так, чтобы ты не мог пошевелиться.
Угадайте, какой у нас девиз…
Пытают в ИК-7, по словам Андрея, в основном активисты, но за ними, утверждает он, стоят сотрудники.
– Без ведома того, кто курирует отдел безопасности и оперативный отдел, вообще ничего в этой колонии не происходит, даже мухи без его ведома не летают. Когда я поступил, это был Вадим М. На второй день после того, как нас привезли в ИК-7, он пришел и спрашивает у осужденных:»Угадайте, какой у нас девиз?» Один предположил: «Чтобы исправлять осужденных?» Вадим М. усмехнулся: «Нет, не туда смотришь. Наш девиз: «Сделать из вас таких тварей, которые бы никогда не смогли на свободе приспособиться».
С 2020 года эту должность занимает З.Г., по сравнению с которым Вадим М. – одуванчик. Тот чего-то еще побаивался – эфэсбэшников, оэсбэшников. А этот ничего не боится. У него со всеми всё «в шоколаде». Он там и царь, и бог. Так что пока сотрудник не даст команду, ни одной экзекуции не произойдет. Это я точно знаю. Они ничего не боятся. С ними и прокуроры, и эфэсбэшники, и оэсбэшники, и Следственный комитет. Я работал на опытно-экспериментальном участке, где производили и сувенирку, и боевое оружие. И неоднократно делал именные шашки, мечи, арбалеты в Следственный комитет, прокуратуру и в ОСБ ФСИНа.
![Неделя поэзии в ИК-7](https://gdb.rferl.org/08ef0000-0a00-0242-f7a7-08d9cb9b3e6b_w650_r1_s.jpg)
В самом начале, когда мы только приехали по этапу в Омск и попали в СИЗО-1, сотрудники изолятора стали нас запугивать. Мы написали жалобы в областную прокуратуру. И вот на четвертый или пятый день нашего пребывания в ИК-7 к нам на карантин пришли высокопоставленный сотрудник прокуратуры (фамилия имеется в редакции), замначальника колонии М. и еще какой-то сотрудник. Человек из прокуратуры говорит М., что мы – я и еще двое осужденных – жалобщики. Спрашивает: «Что будем делать?» М. отвечает: «Сейчас мы их воспитаем». Тогда гость предлагает: «А пускай они эти жалобы съедят». И бросает жалобы нам под ноги. Я отказался, а двое других ребят съели эти бумаги на глазах сотрудника прокуратуры и М.
– После этого ни к кому больше не обращались?
– Я попробовал обратиться к начальнику колонии, он включил «правильного сотрудника», сказал, будем разбираться. А вечером меня встретили активисты, и на полтора месяца я оказался в режимном бараке, где надо мной периодически издевались.
– Как вы думаете, может ли изменить отношение к жертвам пыток в колониях письмо-прогон, которое стали распространять в декабре?
– Эта бумажка никакой силы не имеет и ни на что не повлияет. Если пишется прогон, он пишется от имени авторитетов, и все они, кто согласен с прогоном, там перечислены. А это непонятная какая-то писулька. Не знаю, для чего ее запустили. Я согласен с тем, что преступник должен нести наказание. Но не такое же. Меня суд осудил, и я уже наказан лишением свободы. Куда дальше-то? Для чего ломать, бить, насиловать?
Кошмар – мягкое слово для «семерки»
Ивери Картвелишвили находился в «семерке» с июля 2013 по март 2019 года. Он говорит, что в общей сложности просидел более 20 лет в разных российских колониях, поэтому может сравнивать.
– Кошмар – это мягкое слово для описания того, что происходило в омской ИК-7. Ты дышишь и одновременно задыхаешься. Это специально созданная контора, куда со всей России привозили осужденных, чтобы сломить их дух и уничтожить человеческое достоинство.
Я пытался откупиться. Договорился с начальником колонии и обустроил спортзал за свои деньги. Вложил 210 тысяч рублей. Можно сказать, это были отступные, чтобы меня не трогали. Но даже откупаясь, ты остаешься никем. Главный принцип этой колонии: никому не давать спуску. Сейчас, в данный момент, ты кто-то, а через пятнадцать минут можешь снова превратиться в шушеру.
Когда я обустроил зал, туда стали ходить заниматься, пить чай. Это разозлило и активистов, и сотрудников. Людям из других отрядов было запрещено разговаривать друг с другом, а на территории спортзала они могли общаться между собой. И тогда мне указали мое место. Кто-то выдумал, что у меня якобы есть телефон. Вечером в зал пришел начальник изолятора и говорит: «Пойдем». В изоляторе мне накинули мешок на голову и передали активистам. Те повели в какое-то подвальное помещение, где подвесили за ноги так, что я головой чуть-чуть пол задевал, и начали избивать. Это продолжалось 48 часов. Еще чуть-чуть, и я бы не выжил.
Когда летом 2018 года в колонию правозащитник Андрей Бабушкин приезжал, 200 человек прятали на промзоне – тех, кто мог «выпасть» из строя и сказать: мне плохо, меня бьют.
![Визит членов ОНК](https://gdb.rferl.org/08810000-0a00-0242-4539-08d9cb9b3e7f_w650_r1_s.jpg)
– Как думаете, за то время, что вы на свободе, в ИК-7 могло что-то измениться?
– Я общаюсь с теми, кто выходит из «семерки». Ничего там не изменилось. Среди сотрудников тоже есть недовольные, но они в меньшинстве. И они не выдерживают, убегают с такой работы через месяц-другой. Остаются в колонии люди с маниакальными задатками и страстью к насилию и те, кому деваться некуда: рады бы уйти, но негде больше работать.
И никаких жалоб…
Правозащитница Ирина Зайцева составила списки разработчиков и сотрудников ИК-7, которые пытали заключенных или присутствовали при издевательствах.
– У меня есть список самых отъявленных капо, в котором около 30 человек. Это Ян Рубец, Максим Чичеватов, насиловавший людей, Павел Серов (Алмаз), придумывавший пытки, Алексей Зеркин, Андрей Пономарев (Пономарь), Михаил Сорокин, Запфар Теймурзаев, Сергей Харин и другие.
При истязании заключенных, по словам моих источников, не раз присутствовали сотрудники Иван Т., Андрей З., Михаил М., Зураб Г. Они и сами принимали участие в избиениях и пытках.
![Ирина Зайцева](https://gdb.rferl.org/97B3D3B8-5A65-40D2-B811-942E4485D22F_w650_r1_s.jpg)
Бывшие заключенные ИК-7, с которыми общалась Ирина Зайцева, заявляют, что сотрудник региональной прокуратуры, который должен контролировать соблюдение законности в учреждениях ФСИН (фамилия есть в редакции), осведомлен о том, что творится в колонии.
– Он не просто знает об этом, он заставлял заключенных есть свои заявления. Мог сказать в присутствии осужденного: «Заткните ему рот [половым членом], чтобы он его больше не открывал и никаких жалоб мне не писал». Ему было известно, что многие осужденные боялись возвращаться в жилзону, где работает бей-бригада из активистов, и, если выпадала возможность, оставались ночевать на промзоне.
Пока у власти сидят и пользуются своим служебным положением такие чудовища, как этот человек, будут продолжаться все эти пытки и избиения. Бездействие и безнаказанность приводят к тому, что преступления совершаются снова и снова. Я считаю, что следствию в первую очередь надо разобраться именно с данным сотрудником прокуратуры.
19 ноября 2021 года Ирина Зайцева побывала на личном приеме у прокурора Омской области Николая Студеникина.
– После этого меня опросили в прокуратуре. Мое заявление из Следкома Омской области «спустили» в Следственный комитет по Советскому округу Омска. Оттуда никакой реакции пока не последовало.
Ребята не просто пошли на контакт, они готовы давать показания и добиваться, чтобы их признали потерпевшими. Буду просить начальника ФСБ по Омской области о том, чтобы обеспечил оперативное сопровождение материалов проверки, поскольку к пыткам и издевательствам причастны не только разработчики, но также сотрудники колонии и прокуратуры, – говорит правозащитница.
О том, как ведомства отреагировали на обращение Ирины Зайцевой, Сибирь.Реалии поинтересовались у руководства региональной прокуратуры и СК РФ по Омской области. Ответы на момент публикации не получены.
1111111111
Бывшие сидельцы «семерки» уверяют, что готовы пойти до конца.
– Мы хотим добиться справедливости, хотим, чтобы нас признали пострадавшими. Мы делаем это ради других осужденных, чтобы к тем, кто сейчас сидит в ИК-7, стали бы относиться по-человечески, – резюмирует Николай Ульяновский.
За омской исправительной колонией №7 давно закрепилась слава «пыточной зоны». Об истязаниях заключенных в «семерке» говорили и сами заключенные, и адвокаты, и правозащитники. В 2018 году бывшие заключенные ИК-7 заявляли об избиениях, пытках током и изнасиловании черенком швабры, рассказывали о том, что их подвешивали наручниками к решеткам голыми и оставляли на сутки.
В интернет были выложены видеозаписи с издевательствами над заключенными, которых заставляли голыми танцевать в парах и приседать с грузом на плечах. Автор видео, инспектор ИК-7 Василий Трофимов, получил два года лишения свободы за превышение служебных полномочий. Больше никаких уголовных дел возбуждено не было.
Автор: Арина Южная; Сибирь.Реалии
![](/foto/authors/5.jpg)
Смотреть все новости автора
Читайте по теме:
Россия выдает коммерческое здание в Бухаресте за дипломатическое, чтобы не платить налоги Тимур Турлов работает насосом для вывода денег из России Эксперт призвал допустившего серьезную ошибку Киркорова срочно спасать руки Один из лидеров мафии Эмин Ахмедов вышел из тюрьмы по «чеченской схеме» На памятнике Жукову вновь появилась надпись «ГУР»Важные новости
Лента новостей
![loading...](/o-icon/ajax-loader.gif)
Загрузка...